Гришин: Благодаря работе Союза «Чернобыль» России появилась 42-я статья Конституции РФ
05 мая 2015
Представитель Центрального штаба Общероссийского народного фронта, президент Союза «Чернобыль» России Вячеслав Гришин в преддверии 29-й годовщины аварии на Чернобыльской атомной электростанции рассказал в интервью сайту onf.ru, как ликвидаторам выдавались неработающие дозиметры и какая главная задача стояла перед ними.
— Вячеслав Леонидович, как вы попали в район ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской атомной электростанции (ЧАЭС)?
— 26 апреля 1986 г. произошла радиационная авария, ее катастрофические последствия затронули судьбы порядка 7 млн человек. Около 800 тыс. — это сами ликвидаторы, из которых 160 тыс. проживают в России.
Причина катастрофы на ЧАЭС — это сочетание ошибок персонала и конструктивных недостатков реактора РБМК-1000. Это официальная точка зрения, которая в принципе не обсуждается.
В это время я служил в штабе Гражданской обороны (ГО) СССР, руководил музеем. Первый раз я должен был поехать в зону аварии через несколько месяцев после катастрофы. Но командировка не состоялась только потому, что на уровне руководства СССР было принято решение о запрете на сбор информации о случившемся.
И только в январе 1987 г. я был командирован, и моей задачей стал сбор информации для последующей организации экспозиции «Место подвига — Чернобыль» в музее ГО. Она была создана в течение нескольких месяцев — к концу 1987 г. — и привлекла внимание многих тысяч ликвидаторов. И как раз на базе экспозиции в 1988 г. прошло собрание семей погибших и захороненных на Митинском кладбище в Москве.
— Это послужило толчком к объединению людей и созданию общественной организации?
— Тогда мы создали общество «Чернобыль». Затем к нам обратились из Фонда социальных изобретений при ЦК ВЛКСМ, который предложил в качестве определенного эксперимента создать общественное объединение. Но, как мы помним, в СССР не было закона о таких объединениях, они создавались решением ЦК КПСС, ЦК ВЛКСМ.
— Тем не менее все-таки шла перестройка и с этим должно было быть легче.
— Да, именно поэтому и поступило такое предложение от Фонда. Был создан «Союз Чернобыль СССР». Шел 1989 год. Меня избрали руководителем исполнительного комитета. Возглавил организацию Лев Хитров — один из ведущих специалистов в области геохимии. Он курировал в Чернобыле лабораторию и длительное время непосредственно участвовал в ликвидации катастрофы. Напомню, что ликвидация последствий аварии продолжалась с 26 апреля 1986 г. по 31 декабря 1990 г.
В январе 1990 г. я повторно был командирован на ЧАЭС в должности заместителя начальника особой зоны оперативной группы Гражданской обороны СССР. Отмечу, что войска, находящиеся в зоне аварии, подчинялись как раз оперативной группе ГО.
— Что запомнилось больше всего в командировках на Украину?
— Это была зима, причем очень снежная. Ощущения такие, что попал в действие фантастического романа братьев Стругацких. Дома эвакуированных жителей где полностью, а где до половины занесло снегом. Ничего не было, даже животных. Расчищена была только чернобыльская дорога, по которой курсировали машины с людьми, с продуктами, с оборудованием. Смотришь на дорогу — жизнь, только переведешь от нее взгляд — пустота.
Но я человек военный и понимал — задачу надо выполнять, не обращая внимание на происходящее вокруг. Моя же задача была — объездить максимальное количество частей, встретиться с людьми. Как раз тогда вышел указ Верховного совета СССР о награждении ликвидаторов.
— Какой моральный дух был у людей, если так вообще можно говорить?
— У всех отмечалось крайнее переутомление. Ликвидаторы же работали в зонах с повышенным радиационным фоном, что тоже влияло на психику людей. Они просто валились с ног. Я стал свидетелем ситуации, когда при просмотре кинофильма весь зал не смотрел на экран, а просто спал! К этому времени многие палаточные лагеря превратились в настоящие городки со столовыми, клубами. В зависимости от отдаленности некоторым военнослужащим приходилось вставать в пять утра, потом — завтрак и погрузка на ЗИЛы или КАМАЗы.
Замечу, что в зоне аварии работали военные не моложе 25 лет и не старше 45. Можно сказать, цвет нации. И если они работали на станции, то им давался веник, швабра, ведро с дезактивирующим раствором. По сути они просто мыли пол. Представляете, как это тяжело психологически.
При этом очень важно было сохранять полную концентрацию. Ведь опасность представляла не только радиация, но и, скажем так, простые человеческие действия. От усталости человек мог уснуть и получить обморожение. Такие тоже случаи были.
— Задача перед штабом по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской станции как была сформулирована?
— Задачи ликвидаторам были поставлены простые с точки зрения установок — восстановить работу станции. Запустить три энергоблока, реэвакуировать селение, поскольку из 116 тыс. переселенных граждан некоторые втихаря возвращались в свои дома. Опять же напомню, что к этому времени были уже запущены три энергоблока станции: первый, второй и третий, последний потом был все-таки заглушен, поскольку эксплуатация его была небезопасной.
Должен сказать, что если по Чернобылю, по Припяти и в целом по Украине были приняты оперативные меры, то по РСФСР реакция последовала с запозданием. В этой связи многие ответственные лица были наказаны. Это не могло не сказаться на здоровье детей в силу того, что щитовидная железа у них в большей мере подвержена опасному воздействию радиации. И в России отмечено большее количество случаев заболеваний раком, чем, например, на Украине.
— Почему власти медлили?
— Уже не секрет, руководство страны пыталось скрыть масштабы аварии. Мы постоянно говорим о Припяти, но у нас есть город Новозыбково Брянской области с населением порядка 60 тыс., человек на момент катастрофы который также попал в зону отчуждения. Но решение о его эвакуации не было принято. Это было просто невозможно с точки зрения финансовых затрат и организационных ресурсов. Сейчас в городе проживают 40 тыс. человек.
— Общая трагедия, как правило, заставляет объединяться людей.
— К началу 90-х годов стало появляться всё больше общественных организаций, занимавшихся поддержкой ликвидаторов аварии. Одни из первых появились в Новосибирске, Екатеринбурге, Краснодаре. Когда в 1990 г. организовался Союз «Чернобыль» РСФСР, который я возглавил, в России насчитывалось 47 объединений чернобыльцев. В 1991 г. на ВДНХ мы собрали несколько сотен участников ликвидации катастрофы. Я пригласил представителей ЦК КПСС, Совета министров СССР. Тогда мы жестко потребовали рассказать правду об аварии.
— Было что скрывать?
— Скрывали полученные дозы радиации. Порой бойцам выдавали «слепые» карандаши-дозиметры, мало что регистрировавшие. Полученная доза радиации фиксировалась. Впоследствии это оказалось важно для получения компенсаций и льгот по закону от 1992 г. «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации в результате катастрофы на Чернобыльской АЭС».
За год до этого было принято постановление «О мерах социальной поддержки участников ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС». Я входил в рабочую группу по подготовке постановления. За основу взяли аналогичный документ по участникам Великой Отечественной войны. Это говорит о значении, уровне и статусе ликвидаторов.
Должен сказать, что МАГАТЭ тоже в свое время предвзято отнеслось к масштабам аварии на ЧАЭС. Когда в СССР было принято решение говорить не всю правду, то МАГАТЭ поддержало это начинание. Представители организации же входили в комиссию по расследованию причин аварии и подыгрывали советской стороне.
— Чем сейчас живет Союз «Чернобыль» России?
— Недавно, 3 апреля, мы провели встречу руководителей Союза «Чернобыль» стран СНГ и Балтии. Сегодня у нас есть международный Союз «Чернобыль», куда входят 13 общественных организаций. Нет только Грузии и Туркмении.
Вообще, братство наше нерушимо. Мы не забываем погибших. Например, старший оператор станции Валерий Ходемчук. Он ближе всех был к эпицентру взрыва. Его тело так и не нашли. Инженер-наладчик системы автоматики Владимир Шешунок умер от полученных травм по сути на руках жены, которая была медсестрой в санчасти, куда его привезли. Обнаружил его Петр Паламарчук, получивший сам 700 рентген — две смертельные дозы радиации. Он до сих пор жив. Паламарчук вообще легендарная личность. Он создал общественную организацию, которая помогает вдовам ликвидаторов, а также тем, кто страдает острой лучевой болезнью.
— Какие проблемы сейчас стоят перед ликвидаторами аварии на Чернобыльской атомной станции?
— Мы не находим должного понимания на федеральном уровне. До сих пор не создан комитет по подготовке к 30-й годовщине аварии на ЧАЭС. Пока правительство не ответило на призыв Общероссийского народного фронта создать комитет по подготовке.
— Союз «Чернобыль» России принимает активное участие в законотворческой работе?
— Кстати говоря, Союз «Чернобыль» принимал самое активное участие в конституционном совещании, через мое представительство. И благодаря работе Союза «Чернобыль» появилась 42-я статья, где сказано, что гражданин имеет право на возмещение ущерба, причиненного здоровью или имуществу экологическим правонарушением. И, основываясь на этой статье, мы обращаемся в Конституционный суд в случаях изменения федерального законодательства, если Государственная дума под влиянием правительства принимает решение сэкономить на гражданах, в том числе и ликвидаторах аварии на ЧАЭС.
На площадке ОНФ в октябре прошлого года был проведен круглый стол, посвященный принятию федеральной целевой программы «Преодоление последствий радиационных аварий на период до 2020 г.», где говорилось о сокращении или переводе населенных пунктов из зоны с большей степенью загрязнения в меньшую. В результате этого 600 тыс. человек могли лишиться компенсаций и выплат. В том числе и благодаря реакции ОНФ принятие программы отложено.
Источник информации: официальный сайт Общероссийского народного фронта